Неточные совпадения
Довольно демон ярости
Летал с мечом карающим
Над русскою землей.
Довольно рабство тяжкое
Одни пути лукавые
Открытыми, влекущими
Держало на Руси!
Над Русью оживающей
Святая песня слышится,
То ангел милосердия,
Незримо пролетающий
Над нею, души сильные
Зовет на честный путь.
В шалаше, из которого вышла старуха, за перегородкою раненый Дубровский лежал на походной кровати. Перед ним на столике лежали его пистолеты, а сабля висела в головах. Землянка устлана и обвешана была богатыми коврами, в углу находился женский серебряный туалет и трюмо. Дубровский
держал в руке
открытую книгу, но глаза его были закрыты. И старушка, поглядывающая на него из-за перегородки, не могла знать, заснул ли он, или только задумался.
— Без организации, без оружия, без людей, без
открытой границы, без всякой опоры выступить против сильной военной
державы и продержаться с лишком год — такого примера нет в истории… Хорошо, если б другие народы переняли. Столько геройства не должно, не может погибнуть, я полагаю, что Галиция готова к восстанию?
Рассказал я тут, как нас начальство обидело, как я в Словущенском
открытый стол
держал, поил-кормил и как меня за это отблагодарили.
Я влезал на крышу сарая и через двор наблюдал за ним в
открытое окно, видел синий огонь спиртовой лампы на столе, темную фигуру; видел, как он пишет что-то в растрепанной тетради, очки его блестят холодно и синевато, как льдины, — колдовская работа этого человека часами
держала меня на крыше, мучительно разжигая любопытство.
И Максим рассмеялся, поглаживая ее руку, которую
держал в своей. Между тем девочка продолжала смотреть на него своим
открытым взглядом, сразу завоевавшим его женоненавистническое сердце.
В стороне от дорожки, в густой траве, сидела молодая женщина с весьма красивым,
открытым русским лицом. Она закручивала стебельки цикория и давала их двухлетнему ребенку, которого
держала у себя на коленях. Возле нее сидела девочка лет восьми или девяти и лениво дергала за дышельце тростниковую детскую тележку.
Зухин вышел и скоро вернулся, опустив голову и с задумчивым лицом,
держа в руках
открытую записку на серой оберточной бумаге и две десятирублевые ассигнации.
Я сидел, углубившись в чтение календаря, как вдруг передо мной, словно из-под земли, вырос неизвестный мужчина (надо сказать, что с тех пор, как произошло мое вступление на путь благонамеренности, я
держу двери своей квартиры
открытыми, чтоб"гость"прямо мог войти в мой кабинет и убедиться в моей невинности).
Она была очень худа и некрасива, с длинным носом, и лицо у нее всегда было утомленное, замученное, и казалось, что ей стоило больших усилий, чтобы
держать глаза
открытыми и не упасть.
Бурмистров на секунду остановился в двери, потом шагнул к женщине и широко
открытыми глазами уставился в лицо ей — бледное, нахмуренное, злое. Босая, в рубашке и нижней юбке, она стояла прямо,
держа правую руку за спиной, а левую у горла.
К краю обрыва подходят двое: Николай Глуховцев и Ольга Николаевна, девушка лет восемнадцати. Глуховцев в красной русской рубахе, поверх которой накинута серая студенческая тужурка, и в летней фуражке с белым верхом; девушка в легкой летней блузе с
открытой шеей; верхнюю драповую кофту
держит на руке ее спутник.
Аркадий остановился с
открытым ртом, потому что не мог говорить от восторга. Вася
держал его за плечи, глядел ему во все глаза и так двигал губами, как будто сам хотел договорить за него.
Отца Наташа видит мало и редко… Сам Андрей не знает, как
держать себя с дочкой-барышней… Смущается, будто робеет даже. Но Наташа любит отца. Любит его
открытое лицо нестареющего красавца, его мозолистые руки, его зычный голос. Любит Наташа до безумия птицей лететь в быстрой тройке, управляемой отцом, по покрытым снегом полям Восходного… Рядом француженка m-lle Arlette, живая, молоденькая, веселая, как ребенок… Впереди отец… Стоит на передке тройки, гикает, свищет на быстрых, как ветер, коней.
Старик гость
держал в руке
открытую табакерку…
Не сводя глаз с матушкиного лица, я созерцал ее в безмолвном благоговении, стоя перед нею на коленях и
держа в своих руках ее руки. Матушка сидела в кресле и также молча смотрела то на меня, то на небольшой акварельный портрет, который стоял возле нее на крышке ее
открытой рабочей шкатулки.
Ноту оппозиционного либерализма среди лекторов пр(У-должал
держать любимец публики Лабуле на своих курсах в College de France. Он не имел ученой степени (как и многие его коллеги) и носил только звание адвоката. Но в таком
открытом заведении, как College de France, не держались университетской иерархии. Всякий выдающийся писатель, публицист, ученый (в том числе, конечно, и владеющие высшими дипломами) — могли, да и теперь могут, получать там кафедры.
Граф Кушелев-Безбородко
держал тогда
открытый дом, где пировала постоянно пишущая братия. Там, сначала в качестве одного из соредакторов"Русского слова", заседал и An. Григорьев (это было еще до моего переселения в Петербург), а возлияниями Бахусу отличались всего больше поэты Мей и Кроль, родственник графа по жене.
Дуняша получила несколько приказаний, но по ее глазам было видно, что она все еще не очнулась. Тасе даже смешно стало глядеть на усилия девочки
держать глаза
открытыми.
Малый у дверей бросился кликать кучера. Подъехал двуместный отлогий фаэтон с
открытым верхом. Лошадей Анна Серафимовна любила и кое-когда захаживала в конюшню. Из экономии она для себя
держала только тройку: пару дышловых, вороную с серой и одну для одиночки — она часто езжала в дрожках — темно-каракового рысака хреновского завода. Это была ее любимая лошадь. За городом в Парке или в Сокольниках она обыкновенно говорила своему Ефиму...
И, еще раз потянувшись, Невыразимов лениво поплелся в швейцарскую. Парамон уже не чистил сапог…
Держа в одной руке щетку, а другой крестясь, он стоял у
открытой форточки и слушал…
Гросс в продолжение дня
держал свою спальню
открытой, но никто не смел войти туда.
С этими словами Дарья Николаевна села в экипаж и лошади тронулись. Кузьма остался стоять на дворе с
открытой головой, так как шапку
держал в руке. Постояв несколько времени, он побрел через двор в сад, куда прибежала вскоре и Фимка, видевшая из окна всю сцену переговоров Кузьмы с Дарьей Николаевной.
Она не отвечала, но тело ее как-то странно вытянулось. Широко
открытые глаза остановились и в них как бы застыло выражение безграничной любви и надежды. Александр Васильевич понял, что
держит труп. Он бережно опустил его на кровать и быстро вышел из комнатки.
Ему казалось, что он все еще
держит в объятиях эту первый раз встреченную им девушку, произведенную на него вдруг ни с того, ни с сего такое странное, сильное впечатление. Кто она? Он не знал этого. Может ли он надеяться овладеть ею? Этот вопрос оставался для него
открытым. «А быть может это и не так трудно! — жгла ему мозг мысль. — Она живет одна… Бог весть, кто она!»
Положение ее, ее раны, поделанные властолюбием Карла Одиннадцатого и растравленные удальством его сына; силы, средства, обширность России, которая, рано или поздно, должна была поглотить мое отечество своим соседством и которая — поверьте мне — не позже столетия будет могущественнейшею
державою в мире; величие Петра, ручающееся за благосостояние стран, ему вверенных, — все подвинуло меня оставить Августа и броситься в объятия царя, для меня
открытые.
Видит князь Василий приближающихся к плахе твердою поступью друга своего, князя Александра Борисовича Горбатого-Шуйского, рядом с юным семнадцатилетним сыном его Петром. Спокойно
держат они друг друга за руку и ни малейшего страха не заметно на
открытых, честных лицах обоих.
Был сильный мороз, свыше 20 градусов. Несмотря на это, Суворов просидел весь переезд в одном мундире, с
открытой головой,
держа шляпу в руке. Его спутники, граф Зубов и генералы Исленьев и Арсеньев, поневоле следовали его примеру.
Далее, в
открытой богатой коляске, генеральный подскарбий Скоропадский
держал на бархатной подушке гетманскую булаву.
«Всё это может быть, но для того, чтобы люди могли освободиться от той, основанной на насилии, жизни, в которой они запутаны и которая
держит их, нужно, чтобы все люди были религиозны, то есть готовы были бы ради исполнения закона бога быть готовыми пожертвовать своим телесным, личным благом и жить не будущим, а только настоящим, стремясь только в этом настоящем исполнять
открытую им в любви волю бога. Но люди нашего мира не религиозны и потому не могут жить так».